Подниму-ка я эту штуковину. Ряду моих знакомых она показалась забавной...
небольшая шляпа не по теме
Она была какая-то не такая. Сидела под столом и таращилась на меня своими маленькими жёлтыми глазками. Собственно только глаза и были видны, всё остальноё скрывал полумрак, и фигура обозначалась неясным силуэтом. Я наклонилась, чтобы разглядеть её получше. В ответ раздался смешок, сверкнули острые зубки, и я резко подалась обратно на диван. Смотрела на неё ещё минуты две и медленно подобрала под себя ноги.
- Боишься? – голос был обычный, «никакой».
- Опасаюсь, - я пожала плечами и укутала ноги в одеяло. Страха не было. Скорее неприязнь. Она опять усмехнулась. Под столом обозначилось какое-то шевеление, на свет выглянула тонкая босая ступня, мазнула по полу всеми шестью пальцами и скрылась.
- Неужели тебе совсем не интересно?
Я задумалась. Нет, ни капельки. Моё извечное любопытство видимо впало в зимнюю спячку. Разве сейчас зима? Она устала ждать моего ответа и выползла, наконец, из-под стола. Я равнодушно окинула взглядом её сутулую фигуру. Короткие шорты, майка, под которой резко выступали рёбра. На сероватой коже кое-где виднелись бурые пятна – то ли грязь, то ли ожоги. Забавная. Теперь она сидела на подоконнике в той же позе, что и я на диване и исподлобья меня разглядывала. Поморщилась и хихикнула. У неё была моя фигура, моё лицо и моя мимика. Даже облезлую паклю, которая располагалась у неё на макушке, она поправляла так же как и я. Внутри что-то противно сжалось. Страх, с опозданием, но добрался таки до моего, в общем-то, трусливого сердечка.
- Вот мы и познакомились, - улыбается, но глаза совершенно равнодушные.
- Ты кто? – решаюсь спросить я. Голос не дрожит, что радует.
- Шизофрения, - отвечает она небрежно, но с нотками хвастовства.
- Чья?
- Твоя, - с неприятным шкрябаньем она слазит с подоконника и начинает прохаживаться по комнате.
-Неправда, я нормальная, - сажусь глубже в диван.
- Ты так в этом уверена? – пытается приподнять одну бровь, поднимаются обе, и лицо, вместо насмешливого, приобретает недоумённо растеряное выражение. Я кивнула. Она громко хохотнула, резко откинув голову назад, и вновь уставилась на меня неподвижным взглядом:
- Ты можешь думать всё, что хочешь. Реальности это не изменит, - потёрла переносицу, поправляя невидимые очки, - хотя, что есть, по сути, реальность? Не бред ли нашего воображения? Если так подходить к вопросу… - она выжидательно посмотрела на меня, но я промолчала, не желая заканчивать её-свою мысль.
- Мы с тобой гармонично сосуществуем уже много лет, и ни разу у тебя не было повода в чём-либо меня упрекнуть. Кто поймёт тебя лучше, чем я?
- Мои, - я запнулась, - друзья понимают, - аргумент был ни к чёрту.
- О, твои друзья…конечно. У тебя ведь их так много, - она очень неприятно усмехнулась на слове «друзья», - они воспринимают нас как единое целое. Зато, какая ты у них интересная, яркая, ты же «творческая личность», у тебя же «нестандартное мышление». Они ведь не знают, что у тебя есть я, - и опять непонятно мне самодовольство мелькнуло в её голосе.
- Я не хочу, что бы у меня была ты, - на этот раз мне не удалось взять себя в руки, и голос сорвался, - совсем не хочу. Уходи, уходи пожалуйста.
Она как-то странно взглянула на меня:
- Ты правда хочешь, чтобы я ушла? Мы могли бы много добиться…
- Хочу, уходи. Я нормальная, нормальная, - я зажала уши руками, даже не пытаясь дослушать.
- Что ж, пока, - она махнула мне рукой, и я невольно зацепилась взглядом за тонкую сероватую перепонку, растянувшуюся между большим и указательным пальцами. Это, как ни странно, вернуло меня к реальности. Она заглянула мне в лицо, моргнула (как-то неправильно, нижним веком), и в комнате тихо прозвучал её шелестящий голос:
- Хоть глаза за мной закрой.